Укравший миф

Укравший миф Твой проклят путь: волчцы и тернии     быстрее, чем бамбук, из скудной почвы     вырастают пред тобою. Шипы сочатся ядом     или гноем. И никого,     ни рядом,         ни вокруг Ты помнишь суд. Истцы известны. Лишь сути обвинений     ты не понял: неведомы законы,     по которым тебя приговорили     к череде бессмысленных     пожизненных агоний. Аплодисментов гул     над приговором стих. За честность получаешь     полной мерой — ты проклят, заклеймён лишь потому, что жив, уходишь, провожаем     презрительными         взглядами слепых, да редким зрячим     тайно грустно уважаем. Ты — человек,     обрушивший скрижали, ты просто человек,     укравший Миф.

Там...

Там... Ни о чём не жалеть,     мертвецам оставляя хоронить своих мёртвых, себя помышляя     живым — это просто,     пока не доходишь         до края, где меж прошлым     и будущим смыты границы, лишь страницами     Книги Судеб ветер памяти шелестит, в лепестках изчезая     чёрных цветов Аида. От него не убудет,     что ничто не забыто,         и никто не забыт. На мосту через Вечность не увидишь     случайных прохожих. Там таинственным вечером мерцают стайки теней. Ветер памяти     холодит, бередит, вымывает подкожный     слой сала, равнодушием нажитый     непосильным трудом. В сухом     и холодном воздухе запах жасмина, печальный гербарий     собирает безликий фантом. Рассыпаются лица,     как листья дорожками старого парка, чёрный пруд остывает     до корочки льда. Смешная синица —     пожилая         усталая Парка — смотрит с ветки     в лицо, рассуждает:     и этот не стоит труда. На разломе времён двигаясь     во все стороны         одновременно, трудно остановиться —     тянут с собой якоря. И Земля     безмятежно         и властно кружится, и дорога под ноги ложится пёстрой лентой змеиной, и с клыков её     капает яд.

Связки

Связки Зацепляется строчка     за точку         в конце предложения. Незаметно движенье     мастодонта сомнений         в легковесных словах. Распускается фраза     из почки         неосознанного намерения, тянется к дальнему Солнцу,     привставая на цыпочки         на корнях. Рассыпаются звенья     цепочки         осмысленных дел. Всем, вообще-то,     до лампочки         кто и чего не успел. И не держит уж цепь     Пса Времён — он     задумчиво скалит         клыки трёх пастей: не напасть ли по случаю     на случайных         гостей? Однако, отчаянье     тоже имеет предел. И верёвочка вьётся —     забыла,         как сложиться в рисунок петли. Инфляция смысла     зовётся         возвращеньем на круги своя. Змея     нервного почерка         содрогается, уворачивается от руки     и юлит. Я за нею едва поспеваю,     или         это уже не я?

Зима

Зима Зима как наказанье за грехи, как белый луч прожектора,     осветит и болью на мгновение     ослепит. Забвение придёт,     но слово всё пометит, останутся записаны стихи. Зима как разрешение проблем, как разрушение надежд     и планов летних, качнёт мой маятник,     принявший форму плети, но памятник прошедшему     так светел, как самому мне     не бывать совсем. Зима как ожидание чудес, что обернулось     скверным наважденьем — проснулось     нечистью воображенье, и под снежинок     многомерное круженье заматываюсь     в кружево словес.

Дочь Шендеровича арестовали за отказ покинуть зал суда

Дочь публициста Виктора Шендеровича - Валентина в воскресенье вечером был взята под стражу в зале Пресненского суда Москвы, где рассматривались дела четырех активистов "Другой России", арестованных в ходе разгона пикета 21 декабря.